ПОСЛЕДНИЙ ЭКЗАМЕН В МОЕЙ ЖИЗНИ
Вячеслав Рындин, 2002
Я уже писал том, что получив место Principal Medical Officer в главном госпитале провинции Северный Трансвааль, я думал, что на этом моё карабканье вверх по жизненной лестнице и закончится.... Вернее, я просто ни о чём больше не задумывался. Такое было со мной и в Свазиленде, где я наслаждался положением Medical Officer - самой первой после окончания университета врачебной ставкой при соответствующей зарплате. Славянская беспечность J.
В Свазиленде меня к реальной жизни вернул Дима Дмитриев, в результате чего я оказался в ЮАР. В ЮАР меня на пусть истины направил польский доктор Ждислав Андрей Маховский. Он мне сказал на первом месяце моего пребывания в хирургическом отделении в роли, по-русски если, «ординатора» - пусть «Principal»-ного, но всё равно «ординатора»:
«Слава, ты должен сдавать экзамены по хирургии и получить в Мед. Совете полную регистрацию как специалист... У тебя будет совершенно иная жизнь... »
«???»
«Они проводят экзамены для иностранных врачей-специалистов, закончивших мед. факультет свыше 20 лет назад... Садись и занимайся!»
Меня не нужно было много уговаривать «занимайся!». Я очень быстро понял, какое большое число всяческих дыр и прорех в моих медицинских знаниях, сквозь них просвечивалось моё хирургическое невежество, прикрыть которое было невозможно всеми мои диссертационными-дипломами-сертификатами-статьями даже в России, а уж здесь-то... Про себя я подумал: «Ну, экзамены-то я, конечно, с первого захода не сдам... может годика через два-три...»
Моя пятилетняя свазилендовская привычка вставать в 5 утра помогла мне и на этот раз. Весь последний год день за днём я читал неспеша от корки до корки, с переводом каждого слова большой том учебника хирургии... потом ещё пару небольших томов. Последний месяц я очень интенсивно-скрупулёзно просматривал два новых больших тома, полученных Маховским из библиотеки MEDUNSA. А последнюю неделю я обратно вернулся к трём уже прочитанным в начале года томам. Это было очень увлекательное чтиво!!!
Интерес к чтению поддерживался жизненной необходимостью - госпиталь был полон интернов и так называемых Community service doctors из всех многочисленных университетов ЮАР, тут важно было не обгадиться.
Следует отдать должное моей жене – Татьяна быстро сообразила, что наша шутливая мечта о «маленьком домике на берегу окиян-моря» очень даже может стать реальностью в случае моего успеха на экзаменах: вместе с полной регистрацией меня как специалиста-хирурга ЮАРовским Мед. Советом я практически автоматически получал право на частную практику и получение разрешения на постоянное проживание в стране.
Ну, положим, частной практикой я бы и на хлеб себе не заработал: нужны многие и многие годы работы здесь для того, чтобы добиться признания у местных частных врачей нехирургических специальностей, которые будут направлять к тебе больных с серьёзными хирургическими проблемами (больных с «несерьёзными» проблемами местные GP – General Practitioners – оперируют сами). Во всяком случае, мой босс Андрей Маховский – очень хороший хирург (учился медицине и хирургии в Варшаве, затем год стажировался по сосудистой хирургии в Лондоне, 15 лет работает в ЮАР) – при наличии у него ЮАРовского гражданства после успешной сдачи экзаменов на хирурга (20 лет после университета) не выжил на поприще частной медицинской практики и возвратился в государственный госпиталь.
Получение же мною (и всеми членами моей семьи, естественно) «вида на постоянное жительство» давало бы Денису и Ксюшке возможность платить за учёбу в любом университете ЮАР наравне с гражданами страны в пределах 5000 долларов США в год, включая проживание в общежитии и питание (пока это самая низкая плата в мире), и, более того, право на получение работы моей жене и моим детям после окончания университета.
Накануне моего экзамена мы получили известие из университета Кейптауна, что Денис, как студент иностранец, должен будет платить в этом году двойную плату (и всё равно это остаётся самым дешёвым университетским образованием в мире!). Студентам-второкурсникам разрешалось подать прошение об индивидуальном рассмотрении их финансового состояния. Денис по моему науськиванию написал в прошении: Отец, хирург, работает в государственном госпитале за зарплату зауряд-врача, поскольку у него иностранный диплом специалиста ... мама – инженер, но работать не может, поскольку она иностранка... но отец платит такие же налоги, как и любой гражданин ЮАР...
Надежд на успех прошения мало, никого не тронут проблемы русского парня: часть университетов ЮАР закрыли, другим университетам урезали бюджет - большая масса чёрных ребят учится практически бесплатно.
К концу февраля этого года я почувствовал, что для успешной сдачи экзамена мне нужно бы поработать вЮАР ещё хотя бы годик – моих одиннадцати месяцев общения с ЮАРовской медициной для выполнения поставленной задачи было маловато.
Но выбора у меня не было, поскольку ЮАРовский Мед. Совет сообщил, что экзамен такого рода (для зарубежных врачей-специалистов со стажем свыше 20-ти лет) они проводят в последний раз.
Мой начальник и ангел-хранитель Маховский подсказал мне хитрый ход: «Слава, я узнал, что экзамен на медицинском факультете в Блюмфонтене будет проводить заведующий кафедрой хирургии профессор дю Тойт. Позвони дю Тойту и попроси разрешения прибыть в его отделение на 7-10 дней перед экзаменами».
Профессору я позвонил и его разрешение на приезд получил.
Семнадцатого февраля я и Денис расцеловались с мамой и Ксюшкой: Денис спешил к началу второго года учёбы в Кейптауне, я направлялся в Блюмфонтен. Я завёз Дениса в аэропорт Питерсбурга и не дожидаясь отлёта самолёта ровно в полдень уже гнал машину по хай-вею N-1 из Северной провинции на юг. Расстояние без малого в 800 км я должен был покрыть за восемь часов, поскольку с наступлением темного ездить по дорогам ЮАР мне представляется опасным.
Дороги ЮАР – сказка, не моим пером их описывать! Черенз три часа я миновал без заезда Преторию и Йоханнесбург (около 300 км) и, несмотря на остановки на бензоколонках для заправки машины, туалета и «попить кофе», в половине восьмого вечера я прибыл в столицу Свободного Штата Оранж (в советской литературе, по-моему, неправильно перевели «Оранжевая республика» - республика была названа по имени королевской династии Оранж в Нидерландах в начале XIX века, а не по имени реки... да и реку-то правильнее называть не «река Оранжевая», а река Оранж, воды которой вовсе не оранжевого цвета ... Нечто подобное мир знает в связи с Красной площадью в Москве, которая не «красная» по цвету кровавого коммунистического знамени, а «красная»-красивая).
Блюмфонтейн – финансовая столица ЮАР, а его университет – лучший в стране. Излишне говорить, что и по оснащенности оборудованием университетский госпиталь может вполне конкурировать с госпиталями США.
На одной из стен коридора кафедры висят два десятка фотографий заезжавших сюда иностранных хирургических знаменитостей. Среди них узнаю американского хирурга-эндокринолога профессора Глена Гельхельда из университета Дж.Вашингтона (Вашингтон, округ Колумбия),с которым я подружился за время его двухкратного посещения миссионерского госпиталя в Манзини (Свазиленд) и с которым мы находимся в постоянной переписке (я надоедливо пишу Глену из моего миссионерского захолустья, а он мне вежливо отвечает – беспредельно терпеливый человек!).
Профессор дю Тойт (я бы прочитал его фамилию на французский манер – дю Туа)
- молодой симпатичный африканер – тепло встретил меня и попросил всех своихсотрудлников в моём присутствии говорить не на африкаанс, а по-английски. Этот, вобщем-то нормальный жест вежливости, по достоинству можно оценить только с учётом знания нынешней ситуации в стране – правительство чёрного большинства ЮАР взяло курс на сокращение сферы употребления африкаанс в стране.
Я много успел увидеть за полторы недели и понял, что похоронить меня на экзамене может, среди прочего, полное отсутствие у меня теоретических познаний и практических навыков по сосудистой хирургии, которой очень интенсивно занимались на кафедре.
Накануне экзамена профессор дю Тойт спросил меня: «Слава, хотите переехать к нам? Нам нужны опытные хирурги в периферийных госпиталях. Это хорошие деньги!»
«Проф, я согласен, но только подождите, я ведь могу и не сдать этот экзамен. Долгие годы работы в примитивных условиях Африки входят в кровь и извращают мышление. Я с завистью смотрю на ваших молодых докторов... »
Тем не менее, сердце моё аж затрепетало от приглашения дю Тойта. Я не выдержал и позвонил жене: «Тат, просто хочу выплеснуть распирающее чувство ... хотя прекрасно понимаю, что могу провалиться с треском.»
В среду 25февраля пошёл в католический храм. Это было начало предпасхального поста. Татьяна моя говорила, что в Православии предпасхальный пост начинается с Прощённого воскресенья.
Католический пастор говорил: «Когда болельщики «Бафана-бафана» (национальная сборная ЮАР, вышедшая в финал пан-африканского футбольного ) чемпионата в1998) окрашивают свои лица в цвета национального флага ЮАР, они демонстрируют свою единство с «Бафана-бафана». Когда мы, католики, сегодня мажем свои лбы пеплом, мы демонстрируем своё единство с Христом.»
В одном случае – «прощение», в другом – «посыпание головы пеплом», тоже ведь связано с покаянием, с прощением... И ещё – «из праха земли мы пришли в этот мир, в прах и уйдём ... всё - суета сует».
Так может и мои стремления к сдаче экзамена так же суетны??? Во всяком случае это успокаивало на случай провала...
Я постоял в очереди прихожан - и мне помазали лоб пеплом...Потом ещё постоял в очереди - и меня причастили.
«Господи, прости тщеславие, разбирающее меня. Я дажене прошу успеха в завтрашнем испытании. Испытание-то – оно вот уже сегодня. Всё в твоей власти – предаю тебя в руки твои... »
По число посещений мною церковных служб в протестантских и католических храмах я давным-давно был бы отлучён от Православия, но человек я всё-таки православный. Говорят, что щенок на всю свою жизнь признаёт хозяином только того человека, которого он увидел в момент прорезывания его глаз, все другие люди для него так – «человеки». Ну и опять же пословица; «сколько волка не корми». Вот и у меня, как у того щенка ... или у волка.
Атмосфера на экзаменах была очень тёплая и дружелюбная.
Перед началом экзамена выступил проф. Дю Тойт: «... в случае успешной сдачи экзаменов вы получаете которые имею, например, я...»
Нас, хирургов-иностранцев, собралось 13 человек: шесть поляков, румын, чех, болгарин, шри-ланкиец, пакистанец, португалец и я, русский. С первого контакта мне приглянулось двое – холёный португалец Армандо Рибейро, уроженец Мозамбика, зав. хирургическим отделением в Барагвана госпитале (Соуэто) и его подчинённый польский хирург Алекс Бражковский. Большинство собравшихся уже получили гражданство ЮАР или «право на постоянное проживание». Кое-кто имеет полную регистрацию Мед. Совета ЮАР как GP (General Practitioner) с правом частной практики – они хотят полной регистрацию на правах общего хирурга. Самый маленький стаж работы в ЮАР – 6 лет у Алекса Бражковского. На какие это 6 лет – в самом крупном госпитале южного полушария! Ничего не скажешь – это тебе не миссионерский госпиталь в Свазиленде.
Вопросы, как письменные, так и устные, были чёткие и, при поверхностном рассмотрении, довольно простые.
Двадцать шестого февраля я нас был трёхчасовой письменный экзамен: мне показалось, что я вполне прилично справился с ответами на вопросы.
Двадцать седьмого февраля утром каждого из нас подвергли получасовому устному теоретическому обстрелу.
Мне повезло: я попал к профессору дю Тойту и к другому не менее симпатичному моего возраста ассошиет-профессору (доценту) Ван дер Бергу. «Слава, нам не удобно – мы вас хорошо знаем. Мы вам даём минус 10 очков форы!»
Я вышел от этих милых людей с чувством, что более половины экзамены пройдена мною успешно. Я обалдевал от распирающего меня счастья и только твердил: «Господи, ну прости моё тщеславие ...преждевременную радость ... Господи, пронеси! »
...Не пронесло!
Заключительный этап экзамена – разбор больных.
Я был последним - тринадцатым J!!! – в списке экзаменуемых. Мой черёд по расписанию был обозначен на два с четвертью пополудни.
Попытки дружеской беседы в ожидании вызова на экзамен.
Не раз я уже замечал в Африке готовность представителей восточно-европейских стран если не к объединению, то к общению. Что стоит за этим? Русский язык? Вряд ли – все предпочитали говорить по-английски. Общие проблемы эмигрантов, не принятых коренными жителями страны?? По-моему, это общность судьбы в прошлом: «мы все из одного лагеря». Так наш, российский, блатной люд распознаёт друг друга в толпе.
«Ёп иху мать!» - старательно выговорил болгарин Колев, обращаясь ко мне.
Моя теория «лагерной общности» получила ещё одно подтверждение.
А общения-то в общем не получилось. Болгарин всё как-то наскакивал на русских: «Мы вам не только алфавит дали, но и религию...»
«Спасибо! Но с религией вы, по-моему, ошибаетесь – христианство-то мы в Византии позаимствовали... Да и Кирилл и Мефодий, сказывают, византийцами были... »
Вмешивается поляк Лазовский: «Русские вас дважды освободили...»
Я пытаюсь перевести разговор на шуточный лад: «Именно поэтому, говорят, болгары не любят американцев – они их ни разу не освободили!»
Лазовский напирает: « Много русский погибло при освобождении и Польши, и Болгарии... не известно, что было бы с Европой...»
Болгарин что-то там говорит за американцев: «... много солдат погибло по причине некомпетентности... а без самолётов войны не выиграешь... »
Лазовский: «...и одними самолётами тоже!»
«Жентильмены, давайте лучше про женщин поговорим!» - призываю я.
Взаимопонимания не получилось. Тем не менее, доктор Колев в последующем не раз обращался ко мне по-русски, вполне дружелюбно и с юмором. А доктор Лазовский вручил мне свою визитную карточку со словами: «Я много работал с русскими... Глупо нам обвинять друг друга. Пожалуйста, обращайтесь ко мне, если понадоблюсь.»
Поляки помоложе и и португалец что-то очень ожесточённо напирали: «всё решают деньги!» ... Католики, блин...
Я лишний раз поблагодарил Господа за то, что он послал мне ангела-хранителя в облике чрезвычайно интеллигентного, доброго и духовно богатого Андрея Маховского.
Кто же против денег-то? Деньги, они всем нужны, да ещё ой ка-а-ак... Только без Любви, без Души, без Бога в конечном счёте, особенно в нашей профессии, как же жить-то?
Любопытное сравнение, предложенное доктором Армандо Рибейро:
Риск помереть от малярии в Мапуту не выше риска оп пули в Йоханнесбурге.
... Когда настал мой черёд идти на заключительный этап экзамена, я морально уже был на пределе... Одна моя больная заявила, что она устала... Общались с больными через переводчика... Двадцать минут на обследование. Мне сообщили, что после осмотра наших больных нам дадут возможность попросить результаты инструментальных обследований (рентген, эндоскопии и т.д.) и анализов. Ничего этого не оказалось – от койки больного мы шли прямо на расправу к экзаменаторам.
Короче, достались мне больные с сосудистой патологией ... Предчувствие – великая вещь!
Мне было жалко смотреть на профессора Барр: ему было стыдно за седые волосы на голове русского врача, который претендовал на то, чтобы называться его коллегой....
А в глазах молодого доктора-африканера Лобстера я читал не только презрение, а прямо-таки ненависть ко мне за моё глупое бормотание при ответе на вопросы...
Настроение было испорчено - не столько ощущением провала, сколько чувством стыда. Даже пить не захотелось, а до того была такая задумка – пропустить стаканчик хорошего виски.
Ночь кое-как с боку-на-бок перекантовался, а в 6 утра, даже не просмотрев утреннего выпуска новостей CNN, я двинулся в Питерсбург, к жене и дочери.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИ: Дороги Южной Африки
Опять ЮАРовские дороги... Езда по ним доставляет мне огромное удовольствие , а потому и успокоение. Понять меня может только водитель из экс-СССР.
О техническом состоянии этих дорог ямогу сказать следующее: в Москве мой «Жигуль 1600» к 100 000 км пробега практически закончил своё существование надёжного автомобиля, а в Свазиленде-ЮАР мой Nissan 1400 и после 140 000 км бегал, как новенький - тьфу-тьфу-тьфу... через левое плечо J.
Рекордное время, за которое я пробегал расстояние в 200 км от моего дома на Юго-Зпадной в Москве до моей «фазенды» на берегу Оки под Калугой составляло 3 часа. В ЮАР расстояние в 268 км от моего госпиталя в Питерсбурге до указателя на трассе N-1 «ПРЕТОРИЯ» я покрываю за 2 часа – это с учётом осторожности не попасть под радар транспортной полиции.
В первые месяцы своего пребывания в ЮАР мой Денис был поражён вежливостью водителей на дорогах ЮАР:
- чуть поближе подобрался в правом ряду (движение-то левостороннее!)
к впереди идущей машине и тебе немедленно уступают дорогу....
- при движении по дороге с одной полосой в одну сторону даже тяжёлые грузовики-«дальнобойщики» съезжают влево за желтую полосу (предел проезжей части) – уступают дорогу ...
- благодаришь за это миганием аварийных огней – «Thank you!» , а тебе в спину стреляют всплеском фар дальнего света - “Pleasure…”...
- когда вежливость проявляешь ты, то и тебе достаётся «Thank you!» от «мерседесов», «Бэ-эМ-Вэ» и других, у которых мотор помощнее...
Как мы вели себя на дорогах России? Как мы выражали своим чувства, сидя за рулём? – Денис и в Москве часто стыдил меня за «кучерскую» манеру поведения, и в ЮАР напоминал часто: «Пап, просигналь «спасибо», тебе дорогу уступили... Папа, он тебе «спасибо» говорит, мигни ему фарами «йебо!»...»
Очевидно, что не только я открыл Бога в Африке...
* * *
Дома я поплакался на груди у жены, у Маховских... Душка Маховский уверяет: «Слава, ты сдал...» Его бы устами... Да только мне-то виднее.
В понедельник я дал дал факс профессору дю Тойту – поблагодарил его за гостеприимство, отметил теплоту и дружелюбность атмосферы, в которой проходили экзамены... Извинился за проявленную некомпетентность...
Это была и искренняя благодарность, и маленькая надежда - а вдруг пожалеют ...
Результаты экзамена будут известны где-то через месяц...
Прошу простить меня за долгое и нудное повествование, но ведь это – последний экзамен в моей жизни. Ну и вроде бы хотелось как бы попрощаться со всем этим делом...
Теперь я буду писать письма, мемуары, статьи для публикации в журналах, словари, учебники и т.д. А читать в ближайшие 12 месяцев буду только анестезиологию и буду учиться давать наркоз, ибо не исключено, что мне придётся ради увеличения зарплаты на 1000 – 2000 рандов перейти в какой-нибудь отдалённый госпиталь.
В первый же понедельник я встал в 5утра и сел учить анестезиологию, чем сничкал восхищение своей Татьяны... Ну хоть жена оценит!
Денис провёл с нами свои трехмесячные каникулы. Он очень переживал, что возможно не сдал какой-то там очень трудный и нудный предмет, преподаваемый совсем не простым американским профессором. ... Наступил момент, когда можно было позвонить на кафедру и справиться о результате экзамена. Денис звонит - ему сообщат, что он сдал экзамен. Денис переспрашивает, потом на следующий день опять: «Папа, у них бывают ошибки!»
В конце-концов Денис заликовал: «Ййй-е-есть! Он в состоянии сделать это университет Кейптауна...»
Можно понять чувства русского парня, закончившего советскую школу в самом разгаре горбачёвской перестройки с уровнем знаний, приближающимся к нулю, и владением английского в объёме «fuck you!».
....Ну вот, собственно, и всё, ребята... Могу добавить, что наше желание привезти сюда на годик нашу внучку наверное можно будет осуществить, так как экзамен-то я всё-таки сдал!!!
Это моя Татьяна не выдержала и позвонила в Мед. Совет... Я не поверил: ошибка! Позвонил сам: «Это не ошибка??» Потом Андрей Маховский звонит мне: «Слава, поздравляю!»
«А ты откуда знаешь?»
«Секрет».
© Copyright: Вячеслав Рындин, 2003 г.